Я всегда очень вежлив, поэтому когда посылаю человека нах*й, то всегда перезваниваю и спрашиваю, как он добрался.
В последнее время я стал раздраженным и весьма молчаливым. Сорвался на пару друзей, в общем-то, за какие-то мелочи. Настроение ниже плинтуса. И дело тут вовсе не в сезонных перепадах настроения.
Дело в том, что градообразующее предприятие Уралвагонзавод, на котором я работаю, переживает какие-то уж совсем невеселые времена, которые для каждого конкретного человека, и для меня, в частности, имеют весьма простое проявление - отсутствие денег. С течением времени состояние предприятия стало напоминать агонию - зимой мы сидели на одних окладах, а весной вообще в простое на 2\3 оклада. Мы - это уже около 24 000 человек. У самого большого в мире предприятия, которое прославилось сначала "тридцатьчетверкой", а потом "летающим танком" Т-90, на сегодняшний день нет заказов. Топ-менеджмент сменили, но мгновенного эффекта это не дало - второй месяц подряд уже новый генеральный директор подписывает приказ, продляющий вынужденные отпуска. Здесь можно было бы говорить о многом - о политике руководства, о мировом кризисе и так далее, но я хочу поговорить о другом.
Я спокойно отношусь к перспективе смены работы, и это меня не пугает. Мобильность кадров диктуется временем. Мне жалко до безумия всю ту прорву социальных проектов, которые были запущены в свое время, а сейчас один за другим рассыпаются от нехватки средств. Очередной нижнетагильский фестиваль интеллектуальных игр прошел буквально под занавес. Некоторые из его счетов до сих пор не оплачены. Летний трудовой отряд "Росток", о котором я, бывало, столь востороженно писал, не открыл первую смену. Под вопросом практически все остальное. Наблюдать, как медленно, но верно накрывается медным тазом все то, над чем ты долго и упорно трудился несколько последних лет - то еще зрелище. Меня это напрягает со страшной силой.
Все это в совокупности (отсутствие денег и сворачивание проектов) создает риски на другом фланге - под вопрос поставлено мое участие в "16 веке", "Ведьмаке" и так далее.
Про осенний Кубок по ЧГК я даже не задумываюсь.
Такие вот у нас времена.
Дело в том, что градообразующее предприятие Уралвагонзавод, на котором я работаю, переживает какие-то уж совсем невеселые времена, которые для каждого конкретного человека, и для меня, в частности, имеют весьма простое проявление - отсутствие денег. С течением времени состояние предприятия стало напоминать агонию - зимой мы сидели на одних окладах, а весной вообще в простое на 2\3 оклада. Мы - это уже около 24 000 человек. У самого большого в мире предприятия, которое прославилось сначала "тридцатьчетверкой", а потом "летающим танком" Т-90, на сегодняшний день нет заказов. Топ-менеджмент сменили, но мгновенного эффекта это не дало - второй месяц подряд уже новый генеральный директор подписывает приказ, продляющий вынужденные отпуска. Здесь можно было бы говорить о многом - о политике руководства, о мировом кризисе и так далее, но я хочу поговорить о другом.
Я спокойно отношусь к перспективе смены работы, и это меня не пугает. Мобильность кадров диктуется временем. Мне жалко до безумия всю ту прорву социальных проектов, которые были запущены в свое время, а сейчас один за другим рассыпаются от нехватки средств. Очередной нижнетагильский фестиваль интеллектуальных игр прошел буквально под занавес. Некоторые из его счетов до сих пор не оплачены. Летний трудовой отряд "Росток", о котором я, бывало, столь востороженно писал, не открыл первую смену. Под вопросом практически все остальное. Наблюдать, как медленно, но верно накрывается медным тазом все то, над чем ты долго и упорно трудился несколько последних лет - то еще зрелище. Меня это напрягает со страшной силой.
Все это в совокупности (отсутствие денег и сворачивание проектов) создает риски на другом фланге - под вопрос поставлено мое участие в "16 веке", "Ведьмаке" и так далее.
Про осенний Кубок по ЧГК я даже не задумываюсь.
Такие вот у нас времена.