Я всегда очень вежлив, поэтому когда посылаю человека нах*й, то всегда перезваниваю и спрашиваю, как он добрался.
Когда, в порядке размышления, я говорил о том, каким вижу свой дом, то и не подозревал, что воспроизвожу застрявший с детства в подсознании образ. Этот образ изрядно потускнел и не вызывал чётких ассоциаций, пока не воспроизвёлся при случайной встрече с детской книжкой "Чаромора", написанной эстонской писательницей Айно Первик. Как только я начал читать - все всплыло в памяти, как будто это было вчера. Вы только подумайте...
...Посреди острова, вцепившись крепким жилистым корнем в землю и в камни, росла кряжистая сосна с длинными, изогнутыми ветром ветвями. В ветвях этой сосны ютилась избушка Чароморы. А чтобы ураганные ветры не унесли избушку в море, к трем ее углам были привязаны увесистые валуны. С четвертого угла свисал огромный старинный якорь с таинственным узорным литьем. И все же неистовые осенние штормы иногда высоко подбрасывали лачугу, но камни и якорь удерживали ее крепко, так что она снова опускалась на свое место. Все пространство под стрехой избушки было заполнено грибами, связками целебных трав, древесными наростами и пучками мха, разложенными и вывешенными для просушки. Вот почему дом, укрывшийся в сосновых ветвях, казался огромным птичьим гнездом. Зато в самой избушке было опрятно и уютно. На окнах висели синие, как море, занавески.
Пол устилал пушистый белый ковер, похожий на пышную морскую пену. Полки и шкафы ломились от диковинных предметов, выброшенных на берег штормовой волной. Иные из них попали сюда с погибших кораблей, другие были вынесены течением из мрачных глубин морского дна.
Но во всем доме не было ничего более отрадного, чем большой, с широким устьем очаг, где в ненастные дни жарко пылали сосновые шишки...
...Посреди острова, вцепившись крепким жилистым корнем в землю и в камни, росла кряжистая сосна с длинными, изогнутыми ветром ветвями. В ветвях этой сосны ютилась избушка Чароморы. А чтобы ураганные ветры не унесли избушку в море, к трем ее углам были привязаны увесистые валуны. С четвертого угла свисал огромный старинный якорь с таинственным узорным литьем. И все же неистовые осенние штормы иногда высоко подбрасывали лачугу, но камни и якорь удерживали ее крепко, так что она снова опускалась на свое место. Все пространство под стрехой избушки было заполнено грибами, связками целебных трав, древесными наростами и пучками мха, разложенными и вывешенными для просушки. Вот почему дом, укрывшийся в сосновых ветвях, казался огромным птичьим гнездом. Зато в самой избушке было опрятно и уютно. На окнах висели синие, как море, занавески.
Пол устилал пушистый белый ковер, похожий на пышную морскую пену. Полки и шкафы ломились от диковинных предметов, выброшенных на берег штормовой волной. Иные из них попали сюда с погибших кораблей, другие были вынесены течением из мрачных глубин морского дна.
Но во всем доме не было ничего более отрадного, чем большой, с широким устьем очаг, где в ненастные дни жарко пылали сосновые шишки...