Я всегда очень вежлив, поэтому когда посылаю человека нах*й, то всегда перезваниваю и спрашиваю, как он добрался.
Обозначим два термина - "создатель" и "творение", смысл которых ясен и без специальной расшифровки. Думающему человеку ясно и так, что в творении нет ничего, что не охватывалось бы замыслом создателя, творение - явление изначально вторичное, о чём бы ни шла речь - о мире, человеке или куда более банальных вещах вроде новых продуктов, стихов или фильмов. Создателя от творения отличает одна уникальная особенность - это способность к акту творения. Эта способность делает создателя индивидуальным, особенным и незаурядным в глазах творения. Незаурядными быть хотят многие, если не все, но - вот беда! - не все способны на акт творения. Конфликт между собственной самооценкой и возможностями не всегда толкает творение на путь самосовершенствования, зачастую он разрешается в выборе заурядности как нормы жизни. Не в том беда, что заурядный человек считает себя незаурядным и даже выше других, а в том, что он провозглашает право на заурядность и самое заурядность возводит в свое неотъемлемое право. Современная культура отвращает от вдумчивого созерцания, ибо не дает человеку заглянуть в самого себя. Вместо вглядывания в себя она предлагает любоваться собой. Она призывает смотреть, но не даст возможности видеть. В ней нарциссизм "глядения" полностью вытеснил подвижничество осознания.
Для создателя такие потуги творения смешны, ибо в том, чтобы самому считать себя незаурядной личностью, создателем, ничего преступного, конечно же, нет. Это, впрочем, как легко догадаться, не делает творение создателем. Творение становится создателем и, возможно, превосходит его, по вполне объективным показателям - если в результате акта творения создает нечто, чего не было в замысле предыдущего создателя и не охватывалось им. Наш век глубоко уверен в своих творческих способностях, но при этом не знает, что ему творить.
Для создателя такие потуги творения смешны, ибо в том, чтобы самому считать себя незаурядной личностью, создателем, ничего преступного, конечно же, нет. Это, впрочем, как легко догадаться, не делает творение создателем. Творение становится создателем и, возможно, превосходит его, по вполне объективным показателям - если в результате акта творения создает нечто, чего не было в замысле предыдущего создателя и не охватывалось им. Наш век глубоко уверен в своих творческих способностях, но при этом не знает, что ему творить.